В одном приморском городе, совсем недалеко от набережной, в переулке прячется небольшой ресторан. Люди ходят мимо него каждый день, но большинство просто не обращает на него внимания. А те, кто обращают, не помнят, чтобы когда-то этот ресторан работал.
Открытая досчатая терраса забрана зеленой решеткой, на столах и стульях копится пыль и опавшие листья, а сквозь щели между плотными шторами виден пустой и такой же запыленный зал. Никто не знает ни названия заведения, ни имени его хозяина. Кажется, ресторанчик прячется здесь с незапамятных времен, - даже самые старые старожилы не помнят времени, когда его здесь не было.
Однако иногда, в самом начале рассвета, когда ветер с моря особенно свеж, наступает особенный момент: суета портового города затихает, и всего одно мгновение на улице нет ни единого человека, не слышно ни голосов, ни шагов, ни корабельных сирен, ни хлопанья дверей, ничего. И вот если бы в эту секунду кто-то наблюдал за маленьким рестораном, спрятавшимся в переулке у набережной...
Для наблюдателя этот миг растянулся бы бесконечно. Он увидел бы, как распахиваются двери, открываются решетки и поднимаются тяжелые шторы. За окнами загорается свет, а на террасе появляется странный усатый господин с непомерно длинной шеей, одетый в старомодный сюртук и надвинутый низко на глаза котелок. Он, бурча себе под нос, берет метлу и сметает с досчатого пола пыль и сухие листья, а внутри ресторана тем временем тоже что-то оживает, туда-сюда, накрывая столы, начинают сновать маленькие человечки, звук шагов которых подозрительно похож на стук копыт.
Вскоре с кухни начинают доноситься запахи неизвестных специй и экзотических угощений, а в переулке появляются первые гости. При виде их длинношеий человек бросает метлу и принимает позу швейцара, с поклоном встречая каждого и провожая к столикам.
Первыми приходят жители города - суетливые домовые, гремлины в парадных камзолах, громыхающие ожившие памятники и Господин Крыса в белой жилетке и пенсне, - все они рассаживаются за столы и начинают ужин с услужливо поданного маленькими официантами коньяка.
Пока они ждут основных блюд, со стороны моря, оставляя мокрые следы, появляются новые посетители. Шлепая босыми ногами, неуклюже идут водяные; ступают, слегка раскачиваясь от непривычки к земному притяжению, почти обнаженные русалки, как на подбор бледные и рыжеволосые; горделивые тритоны ведут под уздцы своих морских скакунов-кэльпи. Некоторые несут с собой музыкальные инструменты - арфы, сделанные из костей диковинных рыб, флейты из раковин и барабаны из панцирей гигантских черепах.
Эти рассаживаются чинно, им приносят белое и зеленое вино в тонкостенных бокалах и салаты из зеленых водорослей.
Затем ветер ненадолго меняет направление, начиная дуть с гор. Он приносит звуки струн, и вместе с ними приходят те, кто на закате поджидают путников вдоль горных тропинок. Дикие демоны стреляют взглядом красных глаз из-под косматых бровей и пригибаются, чтобы пройти в двери; сатиры стучат запыленными копытами, на ходу наигрывая нестройные мотивы на своих флейтах; а некоторые из гостей с гор вообще никак не выглядят - только звук шагов несется над пустым переулком.
Ресторанчик постепенно заполняется, выносят новые музыкальные инструменты, и некоторые из посетителей начинают их настраивать и на разные голоса спорить о том, что они собираются играть. Остальным приносят пищу - большие тарелки, на которых лежат целиком зажаренные туши шестиногих свиней и кур со змеиными хвостами, салаты из сиреневых и бирюзовых листьев, чаши с чем-то дымящимся и бордовым, в которых, кажется, кто-то плавает. Суета нарастает, длинношеий господин не успевает раздавать подзатыльники своим маленьким помощникам и встречать все прибывающих гостей.
А гости прибывают все более экзотические. Низкорослые человечки с фигурой винной бочки и заполненной водой выемкой на лысой голове - этим длинношеий господин не кланяется, а лишь учтиво указывает рукой на свободный столик. Женщины в длинных белых платьях, чьи лица скрыты черными волосами - когда одна из них оборачивается, видно, что лица у нее вовсе нет, вместо него - один большой и ужасающе подвижный глаз. Другие женщины - беловолосые и одетые в зеленое, через разрезы их длинных юбок видны покрытые белой шерстью козьи ноги. Стайкой бегут, по-птичьи щелкая, миниатюрные существа, похожие на грубо вырезанные из кости фигурки людей. Гигантский, почти во весь переулок шириной, косматый монстр с девятью глазами и шестью рогами с барабаном под мышкой; ему не хватает места ни в ресторанчике, ни на террасе, поэтому он усаживается на ступеньках крыльца и начинает постукивать ладонями когтистых лап по своему барабану.
Потом один за другим появляются совсем уж непохожие на людей существа - клыки, когти, копыта, рога, крылья и клювы всех мастей - заполняют ресторанчик, гул голосов несется над переулком, в то же время непостижимым образом оставаясь не громче шепота. Зажигают все новые фонари - масляные и бумажные, оранжевые, зеленые, красные и синие, и теплый воздух маревом поднимается над террасой. Музыканты наконец договариваются и начинают играть странный мотив, который невозможно ни запомнить, ни забыть. Подают все новую пищу. Неоторые блюда выглядят ужасно заманчиво, некоторые - просто ужасно. Веселье в самом разгаре и, хотя у посетителей таинственного ресторанчика в изобилии присутствуют и когти, и клыки, и рога, а на столах - множество хмельных напитков со всех краев света (и, похоже, из-за краев), - не слышно ни одного сердитого голоса и не заметно ни капли недружелюбия. Кто-то сосредоточенно ест, кто-то беседует, кто-то танцует (странными парами - оборотень с русалкой, гремлин с красавицей-глейстиг, сатир с ожившей каменной скульптурой), кто-то просто раскачивается в такт музыке, задумчиво глядя перед собой.
И все это - в один бесконечный предрассветный миг, наполненный свежестью моря и окруженный тишиной спящего города.
Раздается сонный скрип открывающейся двери. Множество рогатых, пернатых, темноволосых, рыжих, седых, лысых голов поворачивается на звук... и словно вода течет из разбитой клепсидры, время стремительно набирает скорость, гости все вместе покидают ресторан, тая на ходу, как туман, угощения пропадают, слой пыли на столах и подоконниках вырастает на глазах, решетки опускаются, маленькие официанты исчезают в глубине ресторанчика и, наконец, длинношеий господин, бросив на переулок последний взгляд из-под шляпы, закрывает тяжелую дверь, - за мгновение до того, как на улице появляется первый прохожий, и город оживает.